«Ты никогда не пробовал в минуты беспокойства думать на другом языке? Это позволяет держать себя в руках, не даёт мыслям разбегаться. Хорошее упражнение в любой ситуации». Это цитата из книги Донны Тартт «Тайная история». Но сегодня я буду говорить не об этой книге. Я хочу рассказать вам, как Харуки Мураками нашел неповторимый стиль своей прозы с помощью другого языка.

Харуки Мураками написал свой первый роман в 30 лет. До этого он ни о чем таком не думал. Они с женой владели небольшим баром с джазовой музыкой в одном из районов Токио, и все их силы уходили на его содержание. Вот как Мураками описывает, почему он вдруг решился написать роман, хотя до этого не написал ни строчки:

«В 1978 году, ясным апрельским днём я отправился на стадион Дзингу посмотреть бейсбольный матч, который в тот год открывал сезон Центральной лиги. Играли «Якультские ласточки» против «Хиросимских карпов». … Первый матч сезона, а на зрительских местах в аутфилде не было вообще никого. Я полеживал там один-одинёшенек с банкой пива в руке и наблюдал за игрой. … И тут ни с того ни с сего, вообще без всякой связи с происходящим, я вдруг подумал, что ведь и я тоже могу написать роман.

Я отлично помню, что я почувствовал в тот момент. Будто что-то мягкое спустилось ко мне с небес, и я осторожно подставил руки. … В английском есть слово «epiphany» — оно означает «прозрение», «внезапное проникновение в сущность вещей». То есть в один прекрасный день вам внезапно является нечто такое, что полностью меняет вашу картину мира. Именно это и произошло со мной в тот апрельский послеполуденный час.

Когда матч закончился (я точно помню, что «Ласточки» выиграли), я сел в электричку и поехал в магазин канцтоваров. Купил линованную писчую бумагу и перьевую ручку. … Ночью, после работы в баре, я сел за кухонный стол и начал писать. И писал, не останавливаясь, всю ночь … Таким образом где-то через полгода я закончил свою первую вещь — «Слушай песню ветра» (Харуки Мураками, из книги «Писатель как профессия»).

Мураками признавался, что ему совсем не понравилось то, что в итоге получилось: читать было неинтересно, а после прочтения вообще ничего не оставалось ни в уме, ни в сердце. Кроме того, он слишком пытался изображать тот литературный стиль, который, в его понимании, нужен для прозы, и это всё портило. В итоге Мураками сделал любопытную вещь, которой мне хочется с вами поделиться. Он убрал подальше перо и бумагу, как напоминание о «правильном литературном стиле», вытащил пишущую машинку с латинской раскладкой и начал печатать свой роман, но уже не на родном японском, а на английском.

Его словарный запас был ограничен, Мураками был вынужден писать короткими предложениями. И какими бы сложными ни были его мысли, ему приходилось выражать их очень просто — используя только доступные ему скудные средства. «Я заменял сложные слова и конструкции простыми, перефразировал свои идеи так, чтобы они становились предельно ясными, и очищал описания от словесных украшений и мишуры», — вспоминал Мураками в своей книге «Писатель как профессия».

Пока он возился с этим текстом, он поймал свой ритм — ритм своей собственной прозы, и открыл для себя «эффект иностранного языка». Написав таким образом первую главу, Мураками отложил пишущую машинку, опять взял перо и бумагу и перевел свой английский текст на японский язык. Это был не совсем перевод, а скорее свободное «переложение», в процессе которого, как он потом признавался, он выработал свою авторскую индивидуальную манеру. Так родилась первая книга писателя «Слушай песню ветра».

По-моему, это очень интересный способ. Когда мы говорим на иностранном языке, то становимся немного другими, замечали? Ход наших мыслей, втиснутый в жёсткие рамки другого языка, изменяется. Некоторые привычные понятия становятся вдруг невыразимыми, а другие, ранее незнакомые, напротив, пробуждаются к жизни, обретая необычное воплощение. Потрясающий мыслительный процесс, благодаря которому Харуки Мураками нашел свой, неповторимый стиль, который сделал его знаменитым.

Виктория Шилкина, клинический психолог, научный журналист, автор сайта Books-for-you.ru