Итальянская писательница Элена Ферранте известна нам по четырехтомнику «Неаполитанский квартет». В этом году она представила свою новинку «Лживая взрослая жизнь». Это необычный роман. На мой взгляд, он обладает психотерапевтическим эффектом — в нем ярко, образно, открыто описаны важные психологические проблемы, которые волнуют всех людей, независимо от возраста.

«Лживая взрослая жизнь» — новый роман итальянской писательницы Элены Ферранте

Действие этого романа, так же как и «Неаполитанского квартета», протекает в любимом автором Неаполе. Мы наблюдаем за непростым взрослением девочки Джованны. Повествование идет от её имени. Элена Ферранте талантливо (оторваться невозможно!) показала психологические особенности подросткового возраста: боль по поводу своей внешности, перепады настроения, проблемы с учебой, сложные отношения со взрослыми и сверстниками. И всё это на фоне непростой семейной истории, которая касается не только родителей Джованны, но и всей их большой семьи, я бы даже сказала, всего квартала, где родился и вырос отец девочки.

Для справки. В психологии есть такое понятие как семейная система, в рамках которого любая семья рассматривается как живой организм со своим эмоциональным полем, уровнем тревоги и степенью слияния и обособленности. Человек, погруженный в это поле, живет по его законам, реагируя на тонкие изменения в балансе отношений. Выделяется нуклеарная семья (муж, жена, дети) и расширенная семья, куда входят и другие родственники, в том числе и покойные, образ которых влияет на отношения внутри этой семейной системы.

Теория семейных систем в романе Элены Ферранте

Элена Ферранте в яркой, художественной форме показала психологические сложности семейной системы, которая может как служить поддержкой человеку, так и разрушать его. В книге мы наблюдаем, как отдельная семья и расширенная семейная система (вплоть до района, где человек вырос) влияют на жизнь входящих в нее людей. И речь здесь не только о главной героине — почти все персонажи этого романа пытаются найти баланс между своими интересами и требованиями семейной системы, большей частью разрушительной для них.

Отец Джованны вырос в бедном квартале Неаполя, но сумел получить хорошее образование и добиться определенного успеха в жизни. Он начитан, преподает в лицее, хорошо владеет литературным итальянским. Напомню, что в квартале его детства говорят на неаполитанском диалекте.

Для справки. Неаполитанский диалект принято считать вульгарным вариантом итальянского, на котором говорят малообразованные люди. На самом деле, это язык с богатой историей. Считается, что он даже более мелодичный и эмоциональный, чем итальянский. В 2008 году правительство Кампании объявило неаполитанский отдельным языком, чтобы сохранить его особенности и региональные культурные традиции. А в январе 2014 года организация ЮНЕСКО официально признала его самостоятельность.

Если вы были в Неаполе, то наверно у вас есть некоторое представление о жизни в его бедных районах. Особенно ярко Элена Ферранте описывает это в своем «Неаполитанском квартете». Вроде бы физически отец девочки вырвался из «лап» своего детства, но невидимую связь с местом, где вырос, он порвать так и не смог.

Эта невидимая связь держит не только отца девочки. Другой ключевой герой романа, уехавший в Милан и добившийся там некоторого успеха, говорит про долг в отношении тех, кому не удалось вырваться, — тех, кто остался. И чтоб отдать этот долг, он выбирает жениться на необразованной девушке из квартала своего детства.

Теория семейных систем Мюррея Боуэна

Все герои книги вовлечены в водоворот общей семейной системы с её историей, мифами, правилами и особенностями взаимоотношений, которые строятся в основном на повышенной эмоциональности и высоком уровне тревоги. И маленькой Джованне порой хочется потеряться — остаться где-нибудь, как оставляют зонтик, и больше ничего о себе не знать.

Для справки. Один из самых ярких системных семейных психотерапевтов XX века — психиатр Мюррей Боуэн выделял два основных параметра семейной системы: уровень тревоги и дифференциацию «Я». Он писал, что уровень тревоги — это своего рода наследственная характеристика, получаемая от родительских семей. А дифференциация «Я» — это степень самостоятельности, успешности и социальной адаптации членов семейной системы. Чем ниже уровень тревоги и выше дифференциация «Я», тем лучше функционируют люди. Они более гибкие и адаптивные к стрессам.

Но однажды умненькая девочка Джованна понимает одну мучительную, но забавную вещь: ни она, ни её отец не могут оборвать свои общие корни и поэтому обречены в зависимости от ситуации то ненавидеть, то любить себя. И единственный способ подниматься вверх, а не спускаться вниз — это общаться с теми, кто лучше тебя, с теми, у кого ты можешь чему-то научиться.

Несмотря на все сложности своего взросления, Джованна все-таки вытягивает счастливый билет: она знакомится с человеком, встречи с которым делают её лучше: «Слова Роберто вызывали немедленную потребность что-то прочитать, найти нужные сведения. Все дни я только и делала, что старалась как можно лучше подготовиться к следующей встрече, чтобы суметь задать трудные вопросы. Я начала рыться в книгах… У Роберто был широчайший кругозор… а я старалась не отставать от него, разрываясь между уверенностью в том, что выгляжу как девчонка, которая только притворяется, будто всё знает, и надеждой на то, что скоро мне снова представится случай показать себя с лучшей стороны».

Заключение

Прочитав на книжной ярмарке первый абзац этой книги, я тут же купила её и не смогла оторваться, пока не дочитала до конца. Предлагаю вам этот же маркер. Если после прочтения первого абзаца романа Элены Ферранте «Лживая взрослая жизнь» что-то в вас отзовется, то эта книга для вас. Покупайте и читайте. Кстати, думаю, что это первый том нового цикла — история как будто не завершена, скорее всего, будет продолжение.

«За два года до того, как уйти из дома, отец сказал маме, что я совсем некрасивая. Сказал почти шепотом, в квартире, которую родители купили сразу после свадьбы в Рионе Альто, в самой верхней точке виа Сан-Джакомо-деи-Капри. Все это — улицы и площади Неаполя, синий свет холодного февраля, слова отца — словно застыло. А я ускользнула и продолжаю ускользать между строчек, пытающихся сложиться в мою историю, хотя на самом деле у меня ее нет, у меня нет ничего своего, ничего, что по‑настоящему началось или по-настоящему завершилось: лишь запутанный клубок — и никто, даже тот, кто пишет сейчас эти строки, не знает, запрятана ли в нем нить повествования или это просто сжавшаяся в комок взъерошенная боль, от которой нет спасения».

Виктория Шилкина, клинический психолог, научный журналист, автор всех материалов на сайте Books-for-you.ru